Жернова истории. Ветер перемен - Страница 49

— Вот вам неплохой образец того типа сотрудничества, о котором я толковал раньше. Установка Стандрат Ойл в Батуми дает керосин весьма высокого качества, что позволяет нам расширить рынок сбыта. Надо не останавливаться на этом, а попытаться построить с иностранной технической помощью подобные же установки для переработки нефти в высококачественный бензин и дизельное топливо. Это не только выгодный выход на внешние рынки, но и снабжение моторным топливом нашего народного хозяйства и армии. В перспективе же наши потребности будут быстро расти.

Троцкий тут же откликнулся:

— Если бы знали, сколько крови мне стоила эта концессия! Что наши, что американцы, — все хороши. Американцы все норовят извернуться, чтобы найти выгоду на лишнюю копейку, а наши волокитят страшно, так что концов не найдешь. И добро бы сами выгоду искали — так нет, по привычке волокитят, — бросает Лев Давидович явно в сердцах. — Да и вряд ли нам еще что-то подобное удастся подыскать. Не очень-то рвутся господа империалисты помогать нам с современной техникой, даже и за большие деньги.

— Думаю, года через три-четыре они будут готовы нам помочь и не за столь уж большие деньги, — стараюсь успокоить Троцкого. — Ну а пока попробуйте через специалистов НТО выяснить возможности создания современных нефтеперегонных устройств нашими силами. Кстати, как продвигается экспертиза моих предположений по перспективным научно-техническим работам?

— Кое-что уже сделано, — кивает мне начальник Научно-технического отдела ВСНХ. — Но я жду отзывов от разных специалистов, чтобы не оказаться в плену одной точки зрения.

— Это верно, — тут же соглашаюсь с ним. — Главное, выяснить, как они оценивают значимость этих работ для достижения производственно-технической независимости СССР? И уже потом надо будет поставить перед ними задачу оценить, какие шаги надо предпринять для организационного, кадрового и материального обеспечения работ, признанных необходимыми.

Следующий вопрос, который меня волновал — об опережающей подготовке кадров. Оказалось, что Троцкий в общем согласен с моими идеями (хотя и попенял мне за излишнюю, с его точки зрения торопливость, со снятием классовых ограничений в образовании), и даже уверил меня в том, что поддержит соответствующие решения в ЦК и Политбюро. Что же касается вопросов стандартизации, то и здесь глава НТО оказался на моей стороне. Более того, в НТО с его подачи уже прорабатывался вопрос о научном обеспечении разработки государственных стандартов и о процедуре их научной экспертизы.

Расстаюсь с Львом Давидовичем вполне удовлетворенный разговором. Но в то же время меня гложет неясное подозрение, непонятно на чем основанное, но очень стойкое, что Троцкий к чему-то готовится, или что-то затевает. Не вылезет ли он в самый неподходящий момент с какой-нибудь экзотической платформой, чтобы вновь очутиться в центре политической сцены? Такие шутки могут перекосить набок весь нынешний политический баланс, который меня пока в целом устраивает. Только ведь в голову ему не влезешь, чтобы узнать, — а что он задумал?

Крайне насыщенный рабочий день покатился к концу. Можно было сбросить с себя напряжение трудовых будней… и заняться обдумыванием предстоящей беседы с Лазарем Шацкиным. Вот так, погруженный в свои мысли, я и дотопал по морозцу до Охотного ряда, где, спохватившись, прикупил кое-что к ужину и к завтраку для следующего дня. Потом осталось пройти вверх по Тверской до Страстной площади — и тут уже рукой подать.

Торопливо проскочив полутемный холл с высоченными зеркалами, взлетаю вверх по лестнице, не дожидаясь здешнего медлительного лифта, и, еще не отдышавшись, кручу ручку механического звонка в середине двери. Лида встречает меня на пороге, а рядом с ней — Лазарь.

Он очевидно рад нашей встрече, лезет обниматься, хлопает меня по плечам.

— Наконец-то соизволил объявиться! — бросает он, широко улыбаясь.

— Да погоди ты со своими объятиями! Дай хотя бы раздеться! — с трудом отбиваюсь от него, стаскиваю с себя шапку, пальто, шарф, и пристраиваю все это на вешалку.

— Здравствуй, Лида! — легонько беру ее под локоть, чтобы пройти в комнаты, а она, нисколько не стесняясь Шацкина, обнимает меня за шею и утыкается носом в плечо. Впрочем, все это длится какое-то мгновение, и вот мы уже рука об руку покидаем прихожую.

— Давай, Лазарь, вводи меня в курс дела, как у нашего комсомола идут дела с подрядными бригадами? — начинаю, не тратя время на предисловия.

— Идут, идут, — кивает мне Шацкин. — Со скрипом — с большим скрипом! — но идут. Поддержка Бухарина и Дзержинского через нашу партийную печать пришлась очень кстати, стало полегче продавливать нашу инициативу через парткомы. — Лазарь сделал короткую паузу, и посмотрев на меня с хитрым прищуром, спросил:

— Я не очень ошибусь, предположив, что ты притащил с собой какие-нибудь новые идеи?

— Не ошибешься, — теперь уже моя очередь кивнуть в ответ. — Надо нашу затею из инициативы комсомола, пусть и получившей некую партийную поддержку, превращать в нечто более оформленное и прочно закрепленное.

— Ты имеешь в виду заключение договоров подряда? — сразу схватывает Шацкин.

— Да, и их тоже, — подтверждаю его догадку. — Но не только. В объединенном ЦКК-РКИ есть такое Управление по улучшению госаппарата, которому было поручено руководство всем движением по научной организации труда в стране. А сейчас, когда за дело улучшения аппарата управления взялись всерьез, заводы и фабрики сами обращаются в Рабкрин с просьбами провести у них обследование и работу по рационализации системы управления. Поэтому в НК РКИ создают акционерное общество — Государственное бюро организационного строительства «Оргстрой», деятельность которого будет строиться на началах хозрасчета и самоокупаемости. Вот мне и думается — а не провести ли наши инициативы как часть работ по рационализации управления, а?