Жернова истории. Ветер перемен - Страница 17

— Правильно-то правильно… — качает головой начальник ИНО, — но вытаскивать Лурье из-под ареста берлинской полицией пришлось нам. И вытащили. А Ягоде похождения этого субчика к делу не пришьешь, ибо сам он действовал на основе вполне официальных распоряжений сверху.

— Не кажется ли вам, Михаил Абрамович странным совпадение ареста Лурье и перехвата судна с военным грузом, шедшего из Германии в Ленинград? — осмеливаюсь влезть со своим вопросом.

— Кажется! — отрезал Трилиссер. — Вот только Александр Яковлевич Лурье уже давно к секретным делам никаким боком не причастен.

— Да? А зачем он в Берлин ездил? Не по секретным делам? — парирую его аргумент. — И, кроме того, сам Лурье, может быть, о наших военных контактах с Германией и не особенно в курсе. А вот его покровитель…

— Это всего лишь подозрения! — отрезал Трилиссер. И, чуть погодя, добавил, — К сожалению…

— В конце концов, Михаил Абрамович, а стоило ли вам светить свою, с таким трудом создаваемую агентурную сеть в Германии, для того, чтобы вытаскивать какого-то Лурье из неприятностей, которые он зарабатывает своим весьма сомнительным поведением? И имеет ли право зампред ОГПУ требовать от вас подставлять своих людей под риск разоблачения? — мои слова, похоже, ложатся на подготовленную почву, поскольку обычный мягкий, с грустинкой, взгляд Трилиссера становится жестким и колючим. Он нервно машет рукой, и выдавливает из себя:

— Давайте пропуск. Подпишу.

Выхожу из бывшей резиденции страхового общества «Россия», еще не перестроенного, и довольно сильно поэтому отличавшегося от привычного для меня — в моем то ли будущем, то ли прошлом. — облика. Теперь и на свидание можно отправиться, благо, тут недалеко. Вы уже, наверное, догадались, где я свидания девушке назначаю. Да-да, именно там — в тире общества «Динамо».

Поскольку время свидания было рассчитано с запасом — а вдруг бы разговоры сразу в двух очень уважаемых конторах сильно затянулись? — то у меня даже и некоторый запас времени образовался. Поднимаю воротник пальто, поправляю вязаный шарф, — на улице метет, не переставая, — и торопливо сворачиваю на Лубянку. Пропускаю сани лихача, запряженные красивой вороной лошадкой, которая резво рысит вниз, в сторону Охотного ряда. И лошадка, и сани с лихачом быстро растворяются в метельной тьме, сквозь которую лишь кое-где просвечивают желтые пятна уличных фонарей, да выделяются ярко освещенные окна нэпмановских заведений. Еще раз глянув по сторонам, чтобы, не дай бог, не столкнуться к каким-нибудь подобным лихачом, внезапно выныривающим из метели, перехожу улицу, и спускаюсь в подвал, где размещается тир.

Ух, тут, после морозца, все-таки потеплее будет, хотя и не сказать, что жарко натоплено. Пристроив свое пальто на вешалку, под звуки пальбы оглядываю помещение, где витает сизый пороховой дымок. Кто это тут тренируется? Нет, не Лида — да и рановато еще для нее. Я на 19:30 свидание назначал, а сейчас только двадцать минут восьмого. У барьера видны три фигуры, причем одна из них в подозрительно знакомой потертой кожанке и с двумя Люгерами в руках. Ага, так и есть — «Дед»!

— Здорово, дед! Давненько не виделись! — трогаю его за плечо.

— А, Виктор Валентинович пожаловал! — оборачивается он. — Что это вы сегодня без дамы…

— Дама еще подойдет.

— Ну-ну. Не похвалитесь успехами, если, конечно, таковые в наличии?

Отчего же не похвалиться? Кое-что ведь уже получается. Выхватываю из-под пиджака свой Зауэр и делаю быструю серию из трех выстрелов.

— Так, поглядим… — «Дед», положив свои Люгеры на барьер, проверяет попадания. — Чуток получше, но все еще уводишь вверх и вправо. Руки слишком жестко держишь, отдача не гасится. Смотри, как надо! — И с этими словами «Дед» начинает поправлять мне стойку, подойдя со спины. — Да не зажимай же ты руки! Руки не должны быть расслаблены, но и не зажаты жестко, как деревянные. Они должны крепко удерживать оружие, но в то же время быть способными упруго гасить отдачу. Вот так, вот так… Давай еще раз!

Снова делаю быструю серию из трех выстрелов… А патрончики-то к концу идут. Те, что из Берлина приехали. Надо тут поискать, где их раздобыть можно.

— Уже лучше! — гулко раздается голос «Деда» под сводами подвала. — Но все равно, разброс у тебя великоват. Упражняться надо.

— Упражняться, это хорошо, — отвечаю ему. — Вот только патронов у меня в запасе отнюдь не вагон. Не знаете, где пополнить можно?

— Так патроны-то на дороге не валяются, — качает головой «Дед». — Обмозговать надо. — Почесав рукой нос, он бросает, — Ладно, что-нибудь придумаем.

В этот момент на лестнице, ведущей в тир, появляется моя комсомолка.

— О, «Дед» объявился! Привет, дедушка! — Надо же, знакомца нашего сразу приметила, и здороваться полезла. А на меня — ноль внимания.

Однако Лида после приветствия тут же поворачивается ко мне, слегка прислоняется и целует в щеку:

— Здравствуй, Виктор! — и тут же интересуется, — А что это вы тут придумать собрались?

— Да вот, думаю, где бы патронов для тренировок раздобыть. Мой-то запас давно донышко показывает. Холостые, те вообще уже все расстреляли.

— Есть такая проблема, — соглашается она. — Я с работы понемножечку приношу, но это так, — слезы. Мы тут за один раз больше спалим, чем я за неделю натаскаю.

«Дед» энергично дергает головой:

— Нет, так не годится! Я же сказал — что-нибудь придумаем!

Этот «Дед» для меня так и остается загадочной фигурой. Неужели его интерес к нам (кстати — к нам, или к кому-то одному из нас? — тоже неясно) сводится к эпизодическим совместным тренировкам? Если принять во внимание его достаточно прозрачно проглядывающую ведомственную принадлежность, трудно поверить, что ему просто доставляет развлечение поучить нас стрелковому делу.