Жернова истории. Ветер перемен - Страница 18


К оглавлению

18

После тира, как всегда, провожаю Лиду домой, не отказавшись заглянуть на чай. После прогулки по морозцу перспектива похлебать горяченького весьма заманчива. Отец Лиды, тезка Салтыкова-Щедрина, уже дома, и уже успел отужинать, что, вообще-то, бывает нечасто — как правило, работа в Исполкоме Коминтерна задерживает его допоздна. Он устраивается пить чай вместе с нами, и тут, за разговором, удается узнать кое-какие новости по делам Коминтерна.

— После того, как выяснилось, что подготовка вооруженного восстания в Эстонии провалена, и тамошняя охранка готовится устроить коммунистам кровавую баню, пришлось все отменить. Это сильно ударило по Зиновьеву. Хотя теперь должность генерального секретаря ИККИ упразднена, он ведь по-прежнему член Исполкома и пользуется большим влиянием в аппарате. А это выступление в Эстонии было целиком его затеей, — рассказывает Михаил Евграфович.

— И что, там не было никаких шансов? — интересуется Лида, подняв голову от книжки. Она уже выпила свой чай, и теперь пристроилась на диване со старинным томиком французских стихов, который я ей как-то подарил. Впрочем, томик так и лежит нераскрытым у нее на коленях, а она внимательно прислушивается к нашему разговору.

— Никаких! — вздыхает ее отец. — Даже после отмены выступления охранка как с цепи сорвалась. До сих пор идут аресты, шестеро товарищей убиты при задержании, руководитель компартии ранен, но сумел скрыться.

— А как же наши кадры, которые должны были поддержать эстонских товарищей? — Михаил Евграфович, не задавая вопросов об источниках моей осведомленности, поясняет:

— Нашим-то всем удалось благополучно уйти. Но Берзин был страшно зол на Зиновьева, за то, что тот так подставил его кадры. Фрунзе и Уншлихт в ЦК по этому поводу небольшой скандал учинили. С Гриши-то, конечно, как с гуся вода, но репутация у него все-таки подмочена этим делом.

На Тверском бульваре, махнув рукой на расходы, останавливаю сани с извозчиком, и еду к себе в Малый Левшинский. Трамвайные пути, а заодно с ними и небольшая полоса проезжей части более или менее расчищены от нападавшего за последние дни снега, и санки довольно ходко летят по накатанной колее. Сижу с некоторым комфортом, запахнув меховую полость. Надоело уже по морозу, да еще с метелью, пешком шляться. Потому и отдал вознице три рубля серебром, не торгуясь. А вот Лиде, похоже, все было нипочем, пока мы от Лубянки до Страстной площади дотопали. Хотя ведь заметил я в конце концов, что она мерзнет, но виду моя спутница старалась не подавать и героически изображала наслаждение прогулкой по свежему воздуху. Чудная…

Дома, раздевшись, и подбросив дровишек в печку, сажусь за непременную чистку оружия. Вытаскиваю Зауэр из кобуры… и на пол, кружась, падает небольшой белый квадратик — сложенная вчетверо бумажка. Наклоняюсь, разворачиваю, читаю мелкий, каллиграфическим почерком выведенный текст:

«Виктор Валентинович! Убедительно прошу вас завтра, десятого, около двадцати часов, посетить ресторан в „Доме Герцена“. С вами очень желает встретиться лицо, с коим вы как-то имели беседу в стрелковом клубе». Подписи нет.

Так-так-так! Лицо, значит. Имел беседу. Да к тому же «как-то». Тогда сам «Дед» отпадает, хотя могу голову поставить на кон, что это именно он записочку и подсунул. Стрелковый клуб — это, конечно, тир «Динамо». В других мне как-то бывать не доводилось. С кем же я там имел беседу?

Трилиссер, скорее всего, тут не при чем — он со мной уже не раз встречался и без этих шпионских штучек. Кто там еще был? Артузов и Мессинг. Мессинг сейчас в Питере, то есть в Ленинграде, и плохо могу себе представить, что ему от меня может быть надо. Хотя наездами он в Москве бывает и, наверное, не столь уж редко. Артузов? Возможно…

В конце концов, что я теряю? Возьму с собой Лиду для подстраховки. Зря она, что ли, в МЧК почти три году оттрубила? Да и Мессинг ее хорошо знает. Но Мессинг это, или Артузов, все равно — поговорим. Заодно поглядим на писательско-поэтический бомонд.

Глава 5. Подпись Маяковского

Итак, сегодня, в субботу, 10 января, к восьми часам вечера мы с Лидой идем в ресторан «Дома Герцена». С одной стороны, если кто-то (а особенно, если это большой чин из ОГПУ) желает устроить конспиративную встречу, то делать это в проходном дворе, коим является упомянутый ресторан, по меньшей мере, странно. А с другой стороны, может быть, именно на эту нелогичность выбора места встречи и строится расчет?

Зайдя за Лидой, и обменявшись приветствиями с только что вернувшимся с работы Михаилом Евграфовичем, я вместе со своей спутницей направляюсь в логово поэтов и писателей. Нам, собственно, только бульвар перейти, — и вот он, «Дом Герцена», Тверской бульвар, 25. Уже темно, на улице по-прежнему холодина, метет, и мы быстро проскакиваем на другую сторону проезжей части, пересекая трамвайные пути. В скудном свете фонаря перед входом перед нами сквозь вьюгу виднеется трехэтажный бело-желтый особнячок в ложноклассическом стиле (вместо портика с коринфскими колоннами — лишь их имитация на фасаде).

Имя Герцена дом получил не случайно — собственно, Александр Иванович здесь и родился в 1812 году. Позднее, в 40-е годы XIX века, он бывал в этом доме в литературном салоне дипломата Свербеева, куда захаживали и Аксаков, и Гоголь, и Чаадаев… Сейчас этот дом так же был овеян литературной славой, правда, совсем иного рода. Литературный институт в 1925 году в нем еще не разместился, но зато чего там только не было!

Больше всего места (аж три комнаты на третьем этаже) отхватило себе Всесоюзное объединение ассоциаций пролетарских писателей (ВОАПП) со своими дочерними организациями РАПП и МАПП, издававшими журнал «На посту», редакция которого умещалась в тех же трех комнатах. Кроме него, там же гнездились Федерация объединений советских писателей, Всесоюзное общество пролетарских писателей «Кузница», Общество крестьянских писателей, Объединение писателей «Перевал», Союз революционных драматургов… Союз поэтов и Всероссийский союз писателей (объединявший так называемых «попутчиков») занимали более удобные и просторные комнаты второго этажа. В зале второго этажа по вечерам так же заседали участники различных творческих объединений — весьма популярного «Литературного особняка», не менее популярного «Литературного звена», «Литературного круга», «Лирического круга». Там же, в бельэтаже, стояли бильярдные столы, и сюда частенько захаживал покатать шары Владимир Маяковский.

18